Василий Тёркин на Донбассе

Вася Тёркин, Вася Тёркин,



Парень с русой головой,



Ты сражался на пятёрку,



Наш отличник боевой.



Вот лежит он на перине



 Из мягчайших облаков,



В небесах одна картина



 Сколько ни пройдёт веков.



Так солдату скучно стало,



Что взмолился Богу он:



«Мне сойти бы с пьедестала,



Погулять один сезон,



Посмотреть как в КОММУНИЗМЕ



 Процветает наш народ.



Ты же видишь в пессимизме



 Я уже который год.»



Бог прищурился с улыбкой:



«Ох, уж мне богатыри…»



И туман развеял зыбкий:



«Ну, пойди-ка, посмотри!»



Повинуясь Божьей силе,



Он разбил о землю лоб,



Огляделся наш Василий:



«Да ведь это же окоп!!!»



Оказался он в окопе



 Точно в том один в один,



Что копал по всей Европе,



Наступая на Берлин.



Вот сидят артиллеристы,



Та же копоть, та же грязь,



А напротив них фашисты



 И бандеровская мразь.



И ребята вроде те же,



Что в его входили взвод,



Вон Андрюха сало режет:



«А который нынче год?»



И ответ стегнул, как плетью,



Словно мордою об стол:



«Нового тысячелетья



 Год пятнадцатый пошёл!»



 «Приложило парня, братцы» –



Посочувствовал комбат:



«Да, две тысячи пятнадцать –



С возвращением, солдат!»



* * *



Он забился как в постели



 Поперёк родной земли,



Разобрать бойцы сумели



 Только: «Как же вы могли!»



Отрыдал он, как ведётся,



Бога помянул и мать:



«Видно вечно нам придётся



 За Россию воевать…»



Он очухался нескоро,



На душе нехорошо,



И поближе к разговору



 Наш Василий подошёл.



Говорил парнишка малый



 С виду школьник-губошлёп,



Речь, как в горле ком, вставала,



Запинался, морщил лоб:



«На дороге в поле чистом



 Помню, как взлетала пыль,



И расстрелянный фашистом



 Небольшой автомобиль.



А «укроп» всё лупит, лупит,



Невозможно подойти,



И я вижу детский трупик –



Девочка годов пяти.



Я рванулся, взял на руки



 И отнёс её в кювет,



И ни страха в ней, ни муки,



Пульса нет и жизни нет.



С той поры она мне снится.



Перестал я быть собой.



Был контуженный в больнице,



Всё равно вернулся в бой».



Закручинились солдаты,



И парнишка тот затих:



«Ведь своих же бьём, ребята…



А выходит – не своих…»



Под Донецком это было,



Трупы, вонь, вороний грай,



И стоит Саур-Могила,



Словно вновь прошёл Мамай.



 * * *



Угостился Тёркин кашей



 И соседа попросил:



«Расскажи о жизни нашей,



Что-то вспомнить нету сил».



- Вон сидит казак с нагайкой,



Харча ест за целый взвод.



Ты его послушай байки,



Он по делу, не соврёт.



Это Юра Евстигнеев,



Он которую войну



 Провожает лиходеев



 На два метра в глубину.



И казак, усы поправив,



Начал долгий свой рассказ,



Что бойцов не позабавить,



Чай оно не в первый раз:



«На Донбасс пришёл я, братцы,



Словно в омут головой,



Но сумели разобраться,



Раз казак, то значит свой.



Командир узнал по слухам



 Про пластунский мой талант



 И сказал: «Да ты, братуха,



Прирождённый диверсант».



По знакомым местным тропам,



По нехоженным местам



 Мы ходили в тыл к «укропам»



И давали по тылам.



В первый раз как отпалили,



Пулемёт забрали мой,



На посту меня забыли



 И уехали домой.



Мы отъехали немного



 Километров тридцать пять,



Но поди узнай дорогу –



В темноте-то не понять.



И голодный шёл ночами



 Я к своим четыре дня,



Словно крылья за плечами



 Вырастали у меня.



Промахнул я фронт и сдаться



 В пост милиции пришёл,



И проспал часов пятнадцать,



Под арестом хорошо…!



А на утро, к нам приехав,



Командир меня признал,



Похвалил, хоть не до смеха:



«Выжил! Профессионал!»



* * *



Тёркин выпил, крякнул смачно,



Чай не пил который год:



«Что-то всё тут слишком мрачно.



А солдатский анекдот?»



– Анекдот, так до икоты,



И для смеха нужен час,



В нашем деле анекдоты



 Сами сыплются на нас…



В поле сервис в стиле ретро,



Туалетов нет нигде,



И пошёл солдат до ветру



 По большой своей нужде.



Поза, как у монумента,



Не пацанская возня.



При таком срамном моменте



 Вроде стыдно смерть принять.



Испугавшись наступленья,



Выставил «укроп» прицел



 И затеял с ним сраженье,



Минный учинил обстрел.



Вот таврическая сила,



На квадратной на версте



 Аж бумажку размахрило,



Что висела на кусте.



Но смеялись мы до боли:



«Вот везучий паразит!



Всю траву скосило в поле,



А орёл-то наш сидит!»



И покрыв врага позором,



Натянул герой портки:



«Помогли… А то запором



 Долго мучился, сынки!»



* * *



Нас контузило нередко,



Раз осыпало всего,



Но фашист стрелял не метко,



Слава Богу, ничего.



Из осколков пыль такая,



В голове и гул, и шум,



Вот сижу и ковыряю,



Как из булочки изюм.



И в больничном отделеньи



 Обращаюсь я к врачу:



«Я по поводу раненья



 Заключение хочу».



Приобняв меня на равных,



Доктор вымолвил: «Дела-а-а!



А у Вас, дружочек, травма



 Претяжёлая была!»



– Почему Вы заключили,



Что тяжёлый был «фугас»,



Вы меня ведь не лечили,



Я Вас вижу в первый раз.



Старый доктор только хмыкнул



 И воззрился на меня,



И слегка зубами скрипнул,



На себя мол, брат, пеняй.



А потом на всю палату



 Объяснил, как щёлкнул вошь:



«Ты вопрос мне этот пятый



 Раз сегодня задаёшь!»



* * *



Раз собрали нас в палатке:



«Танков прёт не сосчитать,



И придётся вам ребятки



 Здесь сегодня умирать!»



А земля, как стол из камня,



И не выдолбить окоп,



И привиделся тогда мне



 Мой сосновый свежий гроб».



Тёркин со слезами слушал,



Смерть почувствовав спиной:



«Неужели же «катюши»



Не осталось ни одной?»



– Ни «катюши» канонаду



 И ни бомбы ясным днём



 Ты, дружок, послушай «грады»,



Полежи под их огнём.



И случилось это чудо



 В самый наш последний час.



Мы не видели откуда



 Как пальнули через нас…



Мне б давно лежать в могиле,



Соблюдать закон земли,



Только «грады» их накрыли,



Как скорлупки подожгли.



 * * *



И остался Тёркин с ними.



И война, так уж война.



С кем же, как не со своими,



Раз подмога им нужна.



Дни за днями, дни за днями



 Под дождём и под огнём



 Тёркин бился вместе с нами,



Защищая отчий дом.



Воевал он не напрасно,



Видел через интернет,



Как по площади, по Красной



 Пронесли его портрет.



Шли и правнуки, и внуки,



Веря в правду, помня долг,



Как листва махали руки,



Это был «Бессмертный полк».



Каждый нёс родное имя,



Что спасло нас от беды,



И Владимир Путин с ними



 Встал в победные ряды.



Шёл в толпе на встречу мая,



Не скрывал от нас лица,



Как ребёнка прижимая



 Фотографию отца.



Люди шли и были рады



 Миру, солнцу и весне,



Но бойцу не до парада,



Вася снова на войне.



Тёркин наш сражался ловко,



И Господь ему велел



 За солдатскую сноровку



 Оставаться на земле.



Тёркин виден по улыбке



 Русской, честной, зоревой.



По улыбке без ошибки



 Вы узнаете его.



С шуткой, смехом, приговоркой



 Он наделал много дел,



И Гагарин тоже Тёркин,



Только высоко взлетел.



Здесь живут такие люди,



Что не могут не летать,



И всегда Василий будет



 Нашу землю защищать!»