Урал впервые (Б. Пастернак)

Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти,

На ночь натыкаясь руками, Урала

Твердыня орала и, падая замертво,

В мученьях ослепшая, утро рожала.

Гремя опрокидывались нечаянно задетые

Громады и бронзы массивов каких-то.

Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого

Шарахаясь, падали призраки пихты.

Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе:

Он им был подсыпан - заводам и горам -

Лесным печником, злоязычным Горынычем,

Как опий попутчику опытным вором.

Очнулись в огне. С горизонта пунцового

На лыжах спускались к лесам азиатцы,

Лизали подошвы и соснам подсовывали

Короны и звали на царство венчаться.

И сосны, повстав и храня иерархию

Мохнатых монархов, вступали

На устланный наста оранжевым бархатом

Покров из камки и сусали.



The Urals, first sight (перевод)

Without obstetrics, in gloom and unconscious

Half-blind of piercing poignant pain

And searching the darkness as if at  a loss

The stronghold of the Urals was bearing day

Some mountain ranges were thrown down with thunder

The pant of the train was heard far behind.

So frightened by this noise here and there

The ghosts of firs were dashing aside

Smoking sunrise  was almost somnolent

As if to the fabrics and hills it was pored

By maledictory  stove- man of forest

As opium added by experienced thief

They woke in flames. From the crimson horizon

The Asians  were going down  on skis

They kissed  feet of hills and put crowns on  pine-trees

For they to be their young  fiancees

And pine trees have raised and preserving the dignity

That for  hairy sovereign  considered a “must”

They stepped on the cover of  leaf-gold and damask

Laid out  with orange velvet of snow-crust