Портреты юдиц с рифмовниками и ядом

Яков Есепкин



Портреты юдиц с рифмовниками и ядом



Одиннадцатый фрагмент



Вновь истечный багрец холодит

Мрамр ночной ли, фламандцев картены,

Алый цвет очи гоев сладит,

Бязь кровавая жжет веретены.



Лей еще золотое шабле,

Антиквар, подливай совиньона,

Дант уснул, но беспечен Рабле,

С ним легко перепить и Виньона.



Аще будут юродные фри

Яд мешать в именинные торты,

Десно к Аду взалкаем – смотри,

Как пиют и о рамниках Морты.



Семнадцатый фрагмент



Санти, Санти, взерцай диамент

Рам окладных, тона, лессировки,

Мы в гостях у Цецилий и Мент,

Ядом жалуют нас полукровки.



Налиют балевницам вино,

Шелком черным фиады увьются,

Здесь и вдовы ядят, ах, одно

Пусть икают, юродно биются.



Дщери бледные лишь набегут –

Маслом ночи писать керамины,

И химеры царей оболгут:

Се не кровь, се златые кармины.



Тридцать второй фрагмент



Ель приимет одесный багрец

И серебряный дьямент, зерцала

Удивим, соявясь меж корец

И богинь, -- их юдоль не взерцала.



Навивайтесь, менады, шелков

Мглою течной, о хвое бутоны,

Пламенейте, златых ангелков

К нам чудесно влекут фаэтоны.



Для того ль юнам дарствован эль,

Чтоб уснули, рифмовник листая,

Где серебро каждится на ель

И макушка тлеет золотая.



Тридцать восьмой фрагмент



На конфетницах – лак серебра,

Ватой розовой блещут сувои,

Крупный елочный снег, мишура,

Граций фижмы под ярусом хвои.



Вновь шампанское, свечи, огни, 

Вновь хмельные безумствуют еры,

Мы с русалками нощно одни,

Винной ядностью дышат суфлеры.



И принцессы белы, яко снег,

И несут им шабле китаянки,

И чаруют нас таинством нег

Меловые Гермины и Бьянки.



Пятидесятый фрагмент



Торты чинят, беленой мышьяк

Иды гасят, мелясь и хмелея,

Несть глинтвейн – запивать арманьяк,

Пусть лилею сжигает лилея.



Восспешите к одесным столам,

Девы юные, Фаи-блудницы,

Мы угодны еще ангелам,

Их за нами летят колесницы.



О рифмовнике с ятью фита

Источатся под кровью и Словом,

И увиждит Господь: золота

Всяка буквица в шуме столовом.