Оры и Волшебная флейта

Яков Есепкин



Палимпсесты



Оры и Волшебная флейта



Четырнадцатый фрагмент



И совитые миррой шары

Вновь на колких ветвях золотятся,

Ель тлеет под канвой мишуры,

Гномы тусклые ею цветятся.



Ах, Цитера-богиня, узри,

Как всемлечные блещут сувои,

О смарагдах чудесных гори,

Расточайся во таинстве хвои.



Станут юные феи взвивать

Ночи благостной яркие свечи,

И с тенями начнем пировать,

Восклицая жемчужные течи.



Шестнадцатый фрагмент



Гномы снежною пылью фарфор

Обовьют и Снегурочки, тая,

Из Эолии ветреных Ор

Будут ждать, календари листая.



Огнь конфетниц чарует столы,

Под хлебами начиние тлеет,

Всебелятся младые юлы,

Кто сейчас им отравы жалеет.



И Моцарт с нами яды пиет,

Локны бросив на веер кримозный,

И волшебная флейта лиет

Мелос темный в туман белорозный.



Двадцать восьмой фрагмент



Тает мирра флиунтских свечей,

Эфемерны и сны астрономов,

Леворуких зовут палачей

Ко вечерям и бархатных гномов.



Тон царевен идет к парикам

Герцогинь ли, невинных монашек,

Мел отравы союзен шелкам,

Пейте, Цины, из ангельских чашек.



И смущают десерты юнид,

Бланманже и пирожные в неге

Антикварной, и яд эвменид

Разлиется на елочном снеге.



Сангины с чернью



Одиннадцатый фрагмент



И опять лишь юдицы снуют

Меж фарфора и чаш златопенных,

И диамент больной прелиют

На сангины царевен успенных.



Гасят хвою властители тьмы,

Фей серебряных, яко шелками,

Овиют формалином, Чумы

Несть на домы их – пляшут с волками.



И манят антикваров столы

Тьмой конфетниц, завернутых в яды,

И о черных шелках веселы

Нас травившие нощно гияды.



Двадцать пятый фрагмент



Шелест ночи, Цитера, внимай,

Что зерцают иные богини,

Яко цветится елочный май

И шампанское пьют ворогини.



Письма темные слал нам четверг,

Хвоя жгла морок басмовых камор,

Но, следи, о лилеях изверг

Пишет кровию глину и мрамор.



Где легки соваянья белых

И успенных флейтисток, виются

Шелки черные юдиц презлых

И амфоры с отравою бьются.



Пятьдесят первый фрагмент



Хвоя вновь будуары пьянит,

Черных свеч и решетников узы

Жжет серебром, альбомы темнит

И сангины блюстителей Музы.



Сны меловниц чудовищ полны

Иль Звезда в них одесно блистает,

Жизнь есть сон, что рапсоды темны,

Аще елочный снег и не тает.



И начинут юдицы гасить

Нощно свечки всецарственных аур,

И, легко веселясь, преносить

С беломлечными шелками траур.