Евгений Онегин - 2. Опыт поэтической парафразы (7)

         ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                      1

Меж тем, пусть робкими шагами,

неспешной поступью поры,

снега, встречая нас цветами,

нисходят во лугов ковры - 

ручьями, шумно что стекают,

а воробьёв – скворцы гоняют,

ведя бои – на разогрев,

и небо – синевой прозрев,

тепло приносит, постепенно,

чрез солнечных лучей просвет,

а к ним – в окне – рассады цвет -

к земле стремится, неизменно,

собою – жизнь заворожить,

и тем – природу оживить... 

                      2

Весна – в иное настроение -

собой влечёт – от зимних снов

и души манит в чувств прозрение,

как будто бы, чрез слом оков,

но доводя, аж до горячки

( И тут – полам – уж не до спячки! ),

когда безумной страсти вал

осуществляет дум провал,

стремясь лишь к сексу, что голимый,

и пусть уж Пушкин, тишиной,

всё наслаждается – весной,

коль ( Не в упрёк! ) достопочтимый

Поэт молчал, но знал напасть -

всевозбуждающую страсть!

                      3

Здесь, речь заходит о разврате,

вне чувства если, есть любовь,

а уж о нём..., то о собрате

доходят слухи ( Стынет кровь! ),

упоминал кто, увядание,

да в тридцать лет ( Ну, и создание! )...,

и пусть мне скажут: «Гений он!»

Но что с того? - Един закон,

учтя понятие – зов природы...,

когда либидо – просто жжёт,

а с ним – глаза на лоб – в улёт,

хотя...- бывают и уроды...,

но о фригидности, рассказ,

осуществлю – в другой уж раз...

                      4

Теплом, к себе, природа манит,

чирикая, чрез ареал...,

а в нём – сознание – лес дурманит,

и вот уже – гремит «металл»,

изображая дискотеку,

а то – едва ль – блаженством веку,

но к дачам рвутся сопляки,

бишь – малолетки ( Как быки! ) -

в гормонов власти, что Курантов,

стучат которые, вне мер,

и уж невинность, как барьер,

соревнованиям Секс-Гигантов,

подруг любить – в тени стогов...,

на фоне взглядов грибников!

                      5

Переполняя электрички...-

за город мчится наш народ

и тихо вяжет рукавички,

воркуя..., бабок хоровод,

ценя природу..., ну, и дачу,

чтоб урожай собрать, в придачу,

с участка, коли оный есть,

а по зиме – спокойно съесть...

Но ближе к теме... Городишек -

в Провинции – не мерен счёт,

что и деревни – не в зачёт

( ведь их, в России, словно шишек... ),

а уж Прослойки нашей, Цвет,

всё ищет, в дебрях, «свой ответ»...

                      6

Вот и заносит...- то туристов

( кто любят, в жизни, блуда Стать ),

или халтурщиков-артистов 

( Чтоб выглядеть, затем, как Знать! )

в Провинцию... А тут – рыбалка,

гулянка-пьянка, перепалка,

измен взаимных чехарда...

и прочая белиберда,

как отдых... Сменят настроение,

на кладбище зайдя, порой...,

где юность – встретит их, тоской,

к себе приковывая зрение -

известным рядом сих могил

( о коих я уж говорил )... 

                      7

«Владимир Ленский...- годы, скромно,

о мимолётности гласят...-

…, кто был Поэтом... Боль – огромна...

и чтим..., и помним...», всё ж стоят -

венки..., но вот цветы завяли...,

устав, наверно, жить в печали,

чрез краткость оных юных лет,

где, лишь безвестностью, ответ,

даёт забытая могила...-

травой заросшей где, тропа,

напоминает – жизнь глупа,

а смерть – всевластная, всё ж, сила...,

но две подруги, иногда,

приходят... Слышен плач, тогда...

                      8,9,10 ( как у Пушкина )

О Ленском – не печалясь, долго,

и слёз избрав приличия фон

( Изобразив их! )... С чувством долга -

в военной форме – солдафон -

возник, для Оленьки, Гигантом,

как крови жгучей, Лейтенантом,

погонами ль..., длиной усов

( А то и Девам – тайны снов! )...

увлёк её ( Она ль – фактурой? )...,

любовь двоих где, расцвела,

но всё ж разврата, что ждала,

добилась юность – процедурой -

в законном браке, где кутёж -

всем Девам – в зависть, чрез галдёж!

                      11

Усопшему – уместна ль ревность,

коль он оставлен – сам с собой,

да и разумна ль сердца верность -

в сопоставлении с судьбой?

И рассуждать – совсем не к месту,

когда людей привычка – к жесту

ведёт, чрез жертвенность всему,

ведь жизнь нелепа..., посему:

нас забывают, после смерти,

стремясь незримое изжить,

но лишь прочна кредитов нить,

да – тьмою – родственники-черти,

чтоб часть наследства откромсать,

и на тебя же – наплевать!

                      12

Всем, жизнь служивого знакома,

ведь так мобилен Гарнизон...,

ну, а замужество – ведомо,

труба коль кличет – на кордон -

как на кулички...- Мама – в шоке -

от слёз немереных – в потоке,

прощаясь..., будто навсегда:

«Увижу ль младшую? Когда?»

А к ней – Татьяны сожаления,

чрез бледность, что затмила плач,

который – в горечи – палач,

в надменности, презрев волнения,

и уж: «Прощайте...» - Ольги крик -

уносит ротный грузовик...

                      13

Уехала..., с весёлым взором,

в другую жизнь – родная кровь...,

к иным – влекомая – просторам,

лишь пальцем повела любовь...,

но ей, всё ж, будет одиноко,

ведь к чужаку – судьба жестока,

и...- к милосердию воззвав,

но лишь тоску, опять, познав,

Татьяна, в думах, отстранённо,

по дому бродит, в тишине,

но, вновь, сестра, как в жутком сне,

мерещится, столь монотонно,

явлением боли, что в висках,

шагает будто..., сея страх!

                      14

Вдруг, призрак встал перед глазами...-

в сумбурных формах...- от Творца...-

Онегин...- с мрачными чертами,

как тень от Гамлета отца,

Татьяне высказаться хочет...,

но сердце Девы – зло клокочет -

в негодовании на него,

убил кто друга, своего

( А как простить, ей, смерть Поэта?! )...,

иль Ольгу, всуе, упрекать...,

но то – виновного искать,

для состраданий, без ответа...,

а их – открытые сердца -

едва ль забудут жизнь певца...

                      15

Клонился день.... Уж вечерело...,

но Таня вышла, побродить...,

походкой двигаясь не смело,

и путь пытаясь сократить,

свернула... Мысль вела убого,

средь сумрака..., где лес..., дорога...,

за ней – направо – мост..., ручей...

и дом виднеется: «... но чей?» -

а оттого, ей, любопытно

( «Но, всё же, кто в таком живёт?» ) -

хотя...- иллюзии – не в счёт,

да и строение – самобытно -

в три этажа, как сказки сон....-

и...- ( «Несомненно...- это он!» )...

                      16

«Зайду, наверно...? Иль не надо?

Его ведь нет... уже давно» -

и, стоя за оградой сада,

Татьяна видит лишь окно,

что, как Луна – вдали мерцает,

а вечер – Деву – мглой пугает,

но, вроде, в дом войти велит...

и вот она уж в дверь стучит:

«Коль свет..., так есть душа живая...» -

сомнений тяготясь, слегка,

и...- слабый шум, издалека,

шагов неспешность приближая,

звучит, в ворчании старых лет:

«Ну..., и кого принёс сей Свет?» -

                      17

«Нельзя ли в гости? Заблудилась...» -

успела Таня лишь сказать...-

«Надолго ль?» - бабка всполошилась,

стремясь расспросами «достать»,

чрез любопытство настроения

( с учётом возраста воззрения ),

узнав — в пылу ( вмиг став добрей ),

что Таня знает двух друзей,

а посему: войти уж просит...,

впуская, в столь чудесный дом,

где атмосфера – поделом 

( И бабку – эхом аж, возносит! ),

а та – в своей стезе, вестей,

уж монолог ведёт, скорей: 

                      18

«Бывал тут Ленский... Водку пили...,

но больше сам..., да и курил...

и со стрельбой, порой, мы жили,

когда Евгений – в мух палил...

А вот и стол его, рабочий,

ведь, в кабинете он, охочий

был до докладчиков, в делах,

что вызывал, в сих людях, страх...

А вот и спальня, где – в постели -

всегда он, по ночам, читал...,

ну, а потом, полдня уж спал,

как дядя, часто, средь недели,

кто умер, с год..., оставив дом,

племянник чтоб резвился, в нём!»

                      19

Татьяна созерцает, мерно,

чужих предметов антураж,

характер выдаёт что, верно,

а чрез него — людей типаж...

Да вот, хоть стол, а в нём – привычка,

и создал кто его, табличка...,

а лампа..., кресло..., а кровать...,

на коих, словно бы печать -

конкретности, что жизнью правит,

а среди них, хоть старый плед

( бесспорно – то от дяди след ) -

наследие былое славит...

и отзвуком всего – борьба,

а в ней – ушедшая судьба!

                      20

И всё Татьяне интересно...,

где жизнь чужая – колдовство,

а, в нём, богатство – легковесно,

чрез мотовство, как баловство...

Но между тем, совсем стемнело...

и лунный свет ( по факту ) - смело -

напомнил, словно указав...-

домой пора...- в тоску вогнав -

Татьяну...- тяжко кто вздохнула,

окинув взором кабинет...

и, в стопке книг, узрев портрет -

Гайдара...- тихо дверь замкнула...,

ушла...- вернуться попросив,

согласие бабки получив... 

                      21

Покинув дом сей, ненадолго,

пришла она ( наутро ) вновь,

ведомая сознанием долга -

к друзьям былым, где боль..., любовь...-

её – в раскаяния толкают,

а муки — душу раздирают -

волной стремясь, аж в слёз поток,

рыданий вызывая шок...,

но тщетно ворошить былое...

А ей-то, что от жизни ждать,

иль лишь Поэта вспоминать,

простив убийство, другу, злое...?

Но пред глазами, вдруг, в сей миг,

опять возникла стопка книг...

                      22

Давно Герою не до чтения...-

безделье коль влекло сильней,

однако, были предпочтения,

да и без книг – не стать мудрей...,

но Кант отброшен...- явно сложно

и к жизни, в общем, непреложно,

а то – не «Афоризмов … » суть,

где Шопенгауэра путь

ведёт, с восторгом, к Пессимизму

( в Догматах чтя Волюнтаризм ),

«освобождаясь», чрез Буддизм -

тропой Нирваны – к Коммунизму...-

в слои, столь узкие, Казарм,

но где – Аскету – уймы Карм!

                      23

Проблемы Этики, Морали

( а то — другие уж тома... ),

Свободы..., Мироздания Дали,

что субъективны ( И весьма! ),

Татьяны где, столь мнимы мнения,

беря в расчёт те заключения,

на кои Автор указал

и их – Онегин поддержал, 

оставив на полях пометы -

штрихами, часто – вразнобой,

под строчками, но где – судьбой,

чрез гениальные ответы,

о жизни ( Что, порой, как Гнёт! ),

Евгению – Философ шлёт!

                      24

Вот и Татьяна, постепенно,

вникает в суть любви своей,

Онегина где, непременно,

понять пытается, верней...,

и чувствует, что он, ей, близок,

и интеллект его не низок,

ведь головой – не из калек

( «Так что же он за человек?» ),

и образы, пред ней, Героев -

из книг – созданий, как пород,

но в жизни — властвует лишь сброд -

кругом..., а он – как из изгоев...,

минуя, всуе, сих снобизм,

в защиту выбрав Эгоизм!

                      25

Опять Татьяна засиделась...-

и поделом...- судьба влечёт...,

домой не рвясь, где жизнь приелась...

и уж родня – почти не в счёт,

чрез рассуждения..., разговоры...,

или советы-уговоры...:

«... ведь младшая, уже, сестра...

Пора бы, Танечка, пора...»

И от соседей – нет спасения,

коль жизнь чужая – им – в укор,

а в городишке сим – простор -

для сплетен, кои – без зазрения -

звучат про свадьбу..., женихов...,

в пылу, аж «зависая», слов! 

                      26

По маме, женихов – Громада,

как будто их, как Роты Строй,

и всякий раз: «Ах..., как я рада...»

( Где каждый – лучший... и златой! ),

да вот Татьяна – безразлична...,

но мама ( До чего ж цинична! ):

«Главенствует в любви, расчёт,

а с ним – и связи..., и почёт!»,

и сватает...- уже заочно,

уча всё – как себя вести

( Чтоб мужа нужного «трясти»! ),

а уж решение знает точно:

«Коль нету подходящих птиц...-

пора бы ехать...- до столиц!»

                      27

Не хочет Таня... «Время гонит...-

ведь у девИц – короткий век...-

над ухом – мама ей трезвонит...-

А там – достойный человек...

и город главный, знать – деньжата...,

и, соответственно, ребята...,

а тут – Провинция...- «Отстой»,

где, коль не пьёшь...- уже святой...

или больной! Судьба – красива?

А над страной – опять сычи -

нашествием – как саранчи...,

но больше – местного разлива...»,

и дочь сдаётся ( В плач аж впав! ),

столь, мамы, почитая нрав!

                      28

Места родные, пред глазами...,

но с коими – разлука ждёт,

а память детская – с мечтами -

прервут сознания полёт...

и Таня бродит, отстранённо...-

в тоске...- опять уединённо,

в душе – лишь ощущая мрак,

а ей – навстречу – дом, гамак

и улицы, и сквер с фонтаном,

и переулков череда

( «А надо ль ехать мне, туда?» )...,

но мама давит, как тараном,

и выбора совсем уж нет,

противоречить чтоб, в ответ... 

                      29

Прогулки длятся..., время мчится...,

внушая уж настрой иной

и, как бы в дверь, судьба стучится

и, поневоле, но открой!

Но что, Татьяне, день грядущий

готовит, через смысл зовущий,

сильны влияния где, иных,

но лучше ль будет, ей, от них?

А осень – грусть сопровождает -

во власти парков – желтизной,

к которой, вскоре, белизной,

спадает снег...- вновь – жизнь играет,

сезон встречая – кутерьмы -

Её Величества Зимы!

                      30

Опять – сугробы и метели

( А то, лишь неграм, в кайф – зимой! ),

но вьюги, всё же, надоели,

а посему: с тоски – запой,

себе, увы, Альтернативой -

к погоде сей, Зимы паршивой,

Народ позволит ( В рок скользя! ),

Мораль откинув ( Пить – нельзя! ),

но утром вспрянуть ( Где тут сила? ),

а оттого – Татьяну – жаль,

ведь ждёт дорога – уж печаль,

плюс мама – темой утомила,

решает коли всё, за дочь,

а отправляет – будто в ночь!

                      31

И вот отъезд..., и давит ноша,

средь тряпок где – печали груз...

«А в поле выпала пороша

и рушится сердец союз...» -

изрёк бы Классик суть, игриво...,

а вой же баб, без перерыва,

настроен на рыданий лад,

когда вступают все, впопад,

аж в унисон, да с тяжким стоном,

усилив мрачности пейзаж,

к нему же, вкупе, Антураж -

бишь, грузчики, с блатным жаргоном,

кидают в кузов – барахло,

«срубить» чтоб «бабки», на бухло!

                      32

Мотор завёл водила трезвый...-

и пусть – то – праздник неудач,

ведь грузовик, отнюдь не резвый,

и тянет, словно цугом кляч!

Но ртов открытых Плебса – масса,

а в лицах – будто бы гримаса

( Иль, вдруг, затмение нашло,

а может – просто НЛО -

упал в древнейший городишко? ),

что все сошлись, как на пожар,

где лень забыл и млад, и стар,

и бабок свора ( Где одышка? ),

чтоб постоять и посмотреть,

и сей отъезд запечатлеть!

                      33

Уж двести лет, со слов Поэта,

прошло..., а воз и ныне там...,

где просвещённость – без ответа:

«Лет чрез пятьсот...», но, вновь, бедлам         

( Иль он, в прогнозах, столь наивен?

А к Автобанам – позитивен! ),

но – триста лет осталось ждать,

а после – результат вкушать,

«в чугунном ожерелье сводов»

( как плёл А.С. всё, про мосты... ),

но наши траты – то – посты,

охраной ядерных заводов...-

в горах сокрыты что ( С умом! ),

а все дороги – на потом!

                      34

Дороги наши – направления...-

и сто, и двести лет назад...,

и ныне – те же настроения

( Но кто изменит этот Ад? ),

когда – погода..., расстояния...

и амплитуды колебания...-

как будто знают весь ответ

( А виноватых – вовсе – нет! ),

но все водители России -

во зле, коль - «прелестью» - ухаб:

Колодцев..., рытвин..., рвов масштаб ( ! )...,

подвеску гробя, в сей стихии...,

чтоб вновь – купить, найти, создать,

желая ездить и страдать!

                      35

Что до зимы – и тут неладно,

коль ямы все – покрылись льдом,

где лишь скольжение отрадно,

но смысл дороги, ведь не в том!

А посему: едва ль кататься -

альтернативой, дабы драться...-

в авариях – виня сезон,

братаясь с горя, через стон...

Но Таня ехала, неспешно,

вдыхая зимний аромат...,

но где настроем – русский мат -

от грузчиков, звуча безгрешно,

расстроил, всё таки, её...,

усугубив житьё-бытьё!

                      36

И вот приехали...- Столица

( Что называется – Москва! ),

где чужеземцев, всуе, лица

и, соответственно, молва...,

и мне случалось, ненароком,

здесь пребывать, коротким сроком,

бродя средь скверов и аллей

( не забывая Мавзолей... ),

теряться – в широте просторов...,

ища подмогу лишь в Метро,

что, двери распахнув, в нутро,

спасало быстротой узоров...,

тем, демонстрируя свой нрав,

просторы прочие поправ... 

                      37

Однако, мнения такие -

суть Непреложности Закон,

а среди них – довольно злые...

и здесь – в пример – Наполеон,

кто всю Страну желал захапать

( Ну, и Москву, конечно, сцапать! ),

но лихоимство – не спасло,

где впечатления, как назло -

от головёшек, средь пожара...,

а сей приём – постичь не смог,

и восвояси – со всех ног...,

ведь встретила, Величие, кара, 

чрез месть крестьянских топоров,

что не до Славы, здесь, Пиров!

                      38

Случился же зигзаг Истории -

забавной, в сущности, войны...,

мороз приветил где, Теории...

и...- разложились пацаны...-

бишь – армия французов, вкупе,

и вдоль дороги – труп на трупе

валялись...- жрачкой для волков

( А средь клыков – мораль – вне слов! )...,

но то – вчера... А вот – Тверская,

где проституток, стройный ряд, 

кишмя кишит ночной отряд,

вдоль улицы ( коль есть, такая... ),

вблизи Парламента Страны,

кой – словно табор, Сатаны!

                      39,40 ( как у Пушкина )

Поток спешит: мотоциклистов,

машин, такси, людей-орда...,

а Банков – больше, чем артистов

( Иль ими – так Москва горда?! ),

где вдоль дорог – всё рестораны, 

а поперёк – щиты-экраны -

в растянутых улыбках слов:

«Уже пора купить, без снов!» -

с намёком явным, Населению,

коль Рынок – всё, за нас, решит,

а жизнь – Базар боготворит,

чтоб подвергать, её, сомнению...,

но здесь, Татьяна, всё ж в гостях,

где шик московский – вводит в страх!

                      41

«Душа моя, подруга Нина...»

( Кто – стерва – из Главы Второй... ) -

в объятиях с мамой – паутина -

из слез взаимных ( Пусть – с игрой! ),

но Таню, всё же, не признала...,

и то понятно...- лет немало

прошло..., её хваля: «Мила...,

а жизнь же наша – вся прошла...»,

и в перекличке щедрой, мнений,

уж следует знакомых рой...,

и про какой-то Домострой,

и вновь – о смене поколений...,

ну, и конечно, про любовь,

что прежде, волновала кровь...

                      42

«А тот? А этот? Вот и чудно!» -

«Сын процветает...» - «Как же так? 

Ведь вёл дела, папаша, трудно...» -

«Я познакомлю..., запростяк!

Ну, а сейчас – за стол, скорее,

чтоб чувствовать себя бодрее,

и всех забот – забудем нрав,

а вы – с дороги, так устав...,

но мне, признаться, в жизни – тяжко, 

здоровья коль – совсем уж нет,

а с ним – и сил, под старость лет, 

и жизнь, к тебе уж, как поблажка...»,

и взор её – совсем поник,

печали выдавая блик...

                      43

Приезд подруги – праздник в доме,                     

а с дочерью – аж новизна...,

но Таня – как на переломе,

и местная, ей, крутизна -

чужда..., да и масштаб пугает...,

что мрачность только добавляет,

где смысл – и слов, и фраз – иной, 

как будто ты – в стране другой...,

пропав, совсем уж, в жизни здешней,

в которой – и не смех, а ржач, 

причём – без смысловых задач...,

не до воды, наверно, вешней,

её ровесникам – в тиши...,

в столичной пустоте души...

                      44

К родне – бесчисленны визиты...,

где, Тане, мало кто знаком,

но мамой, все не позабыты,

ведь суть её – родство истом, 

а люди, к Тане, с удивлением:

«Какая стала!» - больше мнением...-

«Её ж держала на руках...»,

«И я играла, впопыхах...»,

средь бесконечных ритуалов,

где форма и сюжет – одни:

«Но как же кратки наши дни...,

что старость шлют, без идеалов...»,

а то услышишь – раз, да два...-

и разболится голова!

                      45

Что делать? - В прошлом поколение

осталось..., прошлым и живёт,

определяя настроение

иною сутью, из забот...,

и, вновь, имён не называю...,

а в них – фантазий избегаю, 

коль есть, у Пушкина, Семён,

и прочие..., так зри ж фасон, 

Читатель Мой, в собрата чтиве,

где их, в избытке, колорит,

и где душа, у всех, болит,

всё от тоски – на русской ниве...,

а для Татьяны, этот люд,

всего лишь сборище зануд... 

                      46

Ну, и естественно, подруги

находятся, кто от родни...,

но в круг, к себе, чтоб без заслуги,

не впустят, просто так, они...,

и вид Татьяны обсуждают,

и бледность кожи замечают...,

и всё же возраст ( Не порок! )

сближает неприязни шок,

хоть разница и есть, в понятиях,

но, вроде, найден интерес,

а то – уж Мода ( Жизни – Бес! ),

часы чтоб длились, в сих занятиях,

и часто, всуе, оных спор,

Татьяна слышит: «Секс..., мажор...»

                      47

Москвичек ум, то? Иль дебильность? 

( Иль уши, Тане, затыкать?! )

Но их влечёт любвеобильность,

что Камасутре – не понять!

А посему: всё врут, бесспорно...,

но девки давят, столь упорно,

и требуют уже ответ,

чтоб сексуальный, ей, совет,

по факту, дать! Молчит Татьяна...,

пытаясь темы избежать

( «Ведь сим пустышкам, только ржать!» ),

а от любви своей, пусть рана...,

но знает лишь, о ней, она,

кто, всё ж, Онегину, верна...

                      48

Чем дальше, тем, ей, всё труднее,

судьбе своей найти приют

( «Средь глупых, есть ещё глупее» ),

и уж, Татьяне, скучно тут...,

а значит: и Москва – чужая, 

где суета... и та – пустая, 

как будто балаган, кругом,

а люди, кто приходят в дом,

лепечут вздор..., плетут интриги...,

где мысли, оных, ни о чём

( и пусть из истых идиом )..., 

но в душах их, при этом, фиги,

на фоне тлеющих страстей...-

в столичном шике, без идей!

                      49

И молодёжь – однообразна...,

в своей зашоренности фраз,

где речь – забавна... и заразна,

понять чтоб оных лиц, зараз,

кто далеко ведь, не Тристаны...,

а плоти местной, Дон Жуаны,

пред Таней – в пошлостях снуют:

«В Провинции... ещё живут?»,

«Да ну! А как?» - отходят сразу,

чтоб показать – не суть – ответ,

через цинизм советских лет,

прозревших, уж давно, в проказу,

в зевании к судьбе чужой, 

где откровенность – на убой! 

                      50

Черёд настал и Мельпомены...

Но стоит ли идти, туда?

Где лишь кичливость – фарс со сцены,

ну, а по факту – ерунда, 

но Талия, почти, по форме,

с идеей режиссёра – в норме,

где Терпсихора – для утех,

сорвав сомнительный успех,

когда и критики – в экстазе

( минуя зрителей, совсем )...,

во свете прибыльных проблем,

ведь меценаты – не в отказе,

платя за оный Этикет,

свой повышать Авторитет!

                      51

На очереди – рестораны...-

вполне где можно, отдохнуть,

но мнение, о них, Татьяны,

не лучше прочего, ничуть...,

ведь там – музон ( В натуре – грохот! ),

и пусть – веселье, танцы, хохот...,

где равноправны – тьма и свет,

но где сомнительный «букет» -

цветёт широкою панелью...-

спрос подтверждая на запрос,

в оплате чувств, решив вопрос,

«нырнуть в купель»...- с порока целью...

и в личностях, чрез их оскал,

блестит – оттенком – криминал!

                      52

Среди подруг, лишь одиноко,

мерцает, среди мглы, Луна...,

а с ней, и жизнь не так жестока,

где, скукою, Москва полна...,

да и меня она, порою,

вела незримою рукою,

как недотрога, в хлада тишь...-

в ночной дороге ( где молчишь )

и блёклый свет ( во дне забытый )

величием столь пленяет, чар...,

но луч погас, к несчастью, фар

( А ехать надо час, аж битый! )...,

а посему: Продлись сей свет,

чтоб не блуждать, в ночи, в ответ!

                      53

Вновь, гомерическое ржание, 

для Тани, будто..., и вокруг,

что кажется, как наказание,

к тому же – нет друзей, подруг...,

а оттого: всё надоело...,

да и мораль – до беспредела

тоску наводит – видом, лишь, 

ведь ты приехала..., грустишь...,

а мысль твоя – домой всё рвётся,

здесь пребывая, невзначай

( «Среди вороньих, будто, стай!» ),

где песнь сердечная не льётся...,

да и любовь, из слёз, в глазах,

осталась, всё ж, в родных местах...

                      54

И наступила отрешённость,

Татьяна коль, в себя ушла...,

меж мнений злых: «... умалишённость...»,

«Любовь, наверно, довела

до не могу...». А так бывает,

да в наши дни? Вдруг, в бок толкает,

родная тётушка, её:

«Не спи! Хватай скорей своё!» -

«Да что же, тётя?» - «Там, направо...

Очкарик за тобой следит...» -

«Да ну...» - «Попался, сибарит!

Аж в золоте блестит оправа!

Ведь сын папаши, знать – банкир...,

а свадьба будет, словно пир!»

                      55

Удача это... иль случайность,

что на Татьяну спала, вдруг?

Или, её необычайность,

заметил, средь несчастий, друг?

Но монолог прерву, немного...,

всё ж попросив, судить не строго,

поскольку Лирики узор

вторгается в стихов фурор, 

и пауза – давно зависла...,

да и Читатель уж, о нём,

забыл, меж дум – лишь о своём...,

едва ль Героя вспомнив, кисло...,

а я же отступлю, опять,

с Евтерпой чтоб, роман верстать!