Штрафники

Добровольцам – заключенным,

Ушедшим на фронт.



В роте траур у нас-

Не вернулись пять групп,

И наш ротный сейчас

Молчалив, зол и груб.



Штаб с ума как сошел-

Нужен срочно язык,

Сам комбат к нам пришел

И сказал напрямик:



«Если группа добудет

Мне к утру языка-

Всем по ордену будет

И питья досыта.»



И тут - встал наш пахан,

Старожил лагерей:

«Ты фуфлыгу тут нам

Зря начальник не лей.



Мы за спирт не воюем,

Ордена ж вам нужней,

Мы со смертью блефуем,

Ставя на кон людей.



Дай нам слово начальник,

Что б мы знали вглухую,

Кто минет поминальник,

Тот получит вчистую.»



И сказал нам комбат,

Свою гордость смиряя:

«Отпустить буду рад

Будь то воля моя.



Коль в упряге мы с вами

И вчера и сейчас,

То я вырву зубами

Помиловки на вас.



Я до верхов дойду,

Не считайте за лесть,

И на чашу кладу

Офицерскую честь.»



Помолчал наш бугор

И сказал напрямик:

«Ну, комбат, уговор,

За свободу – язык.»



Он нам молча кивнул 

И промолвил потом:

«Я к вам завтра приду

За своим языком.»



И полковник - наш идол,

Этот кремень-гранит,

Вдруг нам шепотом выдал:

«Пусть вас бог сохранит.»



Что-то дрогнуло в нас,

Защемило внутри,

За комбата сейчас

Мы костями б легли.



Как-то странно вздохнул

Жизнь проживший бугор

И в глаза нам взглянул

Тяжело и в упор:



«Ну, что скажете воры,

Или масть вам не прет,

Иль комбат мало форы

Нам дает наперед?



Фраеров у нас нет

И скажу я вам так-

Тут один лишь ответ,

Не хрен гнать порожняк.



Я за вас заложился

И пути нет назад.

Где там ротный наш скрылся,

Снаряжай ка нас брат.



Автомат – лишний вес,

Ты давай нам  ножи,

Где сам черт не пролез-

Проползем как ужи.



Подарил же нам бог

Ночь чернилов черней

И добраться помог

До чужих блиндажей.



Вот все ближе шаги.

Мы срослися с землей,

Где - то наши враги

Ходят рядом с судьбой.



Сыч ночной прокричал

В первозданной тиши,

Вот он час наш настал-

Победи иль умри.



Вот он час наш настал,

Вот он миг наш пришел

И уже мой кинжал

Чье – то горло нашел.



Было жуткое что–то

В молчаливой резне,

Лишь хрипел рядом кто–то

Не видимый во тьме.





Да удары ножей,

Да сквозь зубы на мат,

Не придумать страшней

Поножовщины ад.



Мы пьяны от удачи,

А она нам взамен

Платит кровью горячей

Из распоротых вен.



А в кромешной ночи

Тоже как умирая

Плачут скорбно сычи,

Души вверх провожая.



Потайною тропой

На исходе утра

Принесли мы с собой 

Языка да бугра.



Взгляд уже отрешенный,

Слабо шепчет без сил:

«Вот теперь я свободный,

Грех я свой искупил.



Все по полной катушке

Получил,  наконец,

Напишите старушке,

Что я пал как боец.»



Мы безмолвно стояли,

Отрешась от всего,

Только слезы глотали

У могилы его.



Под звездою не клали

Никогда паханов,

И в табличку вписали-

«Рядовой Иванов»