Бетховен

 Мы, здесь живущие,

стесняемся, боимся.



Внезапно сказанное слово, 

и резкий жест

 тут могут вызвать бурю

 и камнепад

 и грозный сход лавины.



Поэтому мы шепотом, тихонько

 как тать, как жулик,

дверем потаенным

 приходим в мир.



И в темноте на ушко

 Господней тайны открываем смысл.



А этот…

Он словно гром грохочет,

словно ураган

 разносит в щепы помыслы пустые.

А суетные грязные делишки

 при этих звуках обращаются в ничто.



Он словно сноп огня,

меч Серафима.

Разящий огненный

 и обоюдоострый.

Пронзающий и небеса и Землю

 и их соединяющий...



И позволяющий

 нам, перстным, плотяным

 увидеть эту огненную нить,

воззреть горе

 и вознестись,

и слышать

 неизреченные слова,



которым некогда

 внимал богоглаголивый апостол… 





Стремнина звуков бурных

 вновь настигает, высится, и вновь

 обрушивает всей волной могучей

 растерянных, несчастных человеков.





Они бегут,

как бегал тот Евгений,

что слышал меднозвонное скаканье…



Но не уйти;

волна и здесь настигнет,

и оглушит, повергнет, опрокинет.



И наконец,

всю ярость утолив, 

отхлынет.







Тишина

 Безмолвие

 Песок



 И до краёв распахнутое небо…



А Серафим уж устремился вдаль

 осваивать пространства

 и сердца

 людские сокрушать.



И щедрою рукою

 по всей земле горящий уголь сеять.