Литии в Одеоне

ЯКОВ ЕСЕПКИН



ЛИТИИ В ОДЕОНЕ



I-XX



I



Восстенаем, Господь, в слоте черных иглиц,

А сидят за Тобой фарисеи одесно,

Не узрят ангелки наших траченых лиц,

Звоновые Твои не живятся чудесно.



Ах, высоко лились золотыя псалмы,

Искрашали трухой нищету дарований,

Только сохнут и днесь на хоругвях гурмы

Василечки от сих иродных пирований.



Вижди, Господи, нас, буде слава Твоя

Не превянет-горит, осеняя церкови,

Гордовые певцы умножали ея,

Горла их пропеклись чернозмейками крови.



II



За мытарства ль Христос возжалел

Не прошедших святые оплоты,

Вертоград Гефсиманский истлел

И без шпилей мертвы камелоты.



Васильков полевых не узреть:

На венцах лишь они и сверкают,

Двиньтесь, мытари, всем и гореть,

Разве истинно веры алкают.



Яко минем страстные пути,

В огни темные души вселятся,

Чтоб с любовию нивы прейти,

Где цветки наши палые тлятся.



III



Веночки белые сонимем,

Преобнажим святые лики,

Имен ли, цветности не имеем,

Одно лишь – смертию велики.



Худые крови излиенны,

В очах лазури не осталось,

А звезды Божии нетленны,

Число их парками считалось.



Над перстью ангелы воспрянут,

Над белым цветом закружатся,

И нимбы мертвые протянут,

Во коих звезды обнажатся.



IV



Яко певчим нельзя уцелеть

И преложны венцы золотые,

Так и будемся в тернях алеть,

Кровотлести, елико святые.



Но еще восхотят, восхотят

Голосов божеимных и песен,

И еще ангелочки слетят,

Чтобы узреть: единый не взнесен.



До поры ли молчанье храним,

Изордеется пламень болотный –

Этой алостью мы ограним

Иисуса венец всезолотный.





V



А и тратно, Господь, наши красить гробы

Васильковым сребром, вешней цвет-озолотой,

Все позорные днесь расписанны столбы

Бойной кровию чад и нисанскою слотой.



Мы слезами вотще на крестах изошлись,

Молодицы в пирах стервенеют безложно,

Со кадящей гурмой колпаками пречлись,

И молиться теперь, и алкати неможно.



Так не смогут одно и перстов окраснить,

Белой краскою мы восписали по черни,

Станут нощно, Господь, колокольцы звонить –

Убелятся тогда наши рдяные терни.





VI



Что хотите еще отнимать,

Мы и в смерти богаче не стали,

Всё претщимся цветки сожимать,

Из которых венец заплетали.



Во среду к нам слетят ангела,

Исполать озолотам их ясным,

Яко тризна у нас весела,

Время рдеться глициниям красным.



Будут мертвые звезды гореть,

И неживы, а света не имем,

И еще положат умереть –

Лишь тогда мы венец этот взнимем.





VII



За эти красные псаломы,

За то, что звезды мертвым светят,

Введут нас в Божии хоромы

И ангелочки всех приветят.



Темно дорожье Иудеи,

Во злате мертвых убоятся,

Алкали крови лиходеи:

И где теперь они таятся.



Где Смерти грозная старизна,

Где Слово – книгу озаглавить,

Красна веселием и тризна,

И ни спасти нас, ни ославить.



VIII



Золота наша Смерть, золота,

К ней мы жизнею всей и стремились,

Век брели от Креста до Креста,

Без огней горнецветных томились.



Но воспыхнут еще васильки

О могилах и звоны ударят,

И сплетут голубые венки

Нам тогда, и червицей подарят.



В крови нашей страстные пути,

Бою их не избыть ледяному,

И такими, Господь, нас пречти –

Не могли мы соцвесть по-иному.





IX



Ах, Господь, мы теперь неодесно сидим,

На трапезных пирах царевати не тщимся,

Иисусе-царя со терниц преглядим,

Во спасительный день ко Тебе и влачимся.



Излетели в лазурь от пиров ангелки,

Благодатный огонь расточен по кюветам,

Только были одно мы всекупно жалки,

Сколь хоромных живить ослепительным светам.



Ныне темен, Господь, светозарный канон,

И горчат куличи, и вино солонеет,

И плетется в псалмы боготраурный звон,

Чрез пасхалии Смерть надо златом краснеет.





X



Положатся Христу васильки,

Яко роз и шиповья не станет,

Отберем юровые цветки,

Их ли Смерть о тернице достанет.



Будет венчик тяжеле креста,

Пречернее церковных лампадок,

Ах, багряная цветь излита,

Вертоград наш разорен и падок.



И не станется горних огней,

И начинут светила клониться,

И тогда от кровавых теней

Мы соидем, чтоб ангелам сниться.





XI



Мы кровью нети освящали,

Юдоль Господняя широка,

А нас и мертвых не прощали,

И с житий выбили до срока.



Угаснут свечи во трапезных,

Не будут книжники стучаться,

И со трилистников обрезных

Начинет злато источаться.



И возгорать сему листовью,

Христу ль темно, явимся в цвети --

Своей точащеюся кровью 

Обжечь безогненные нети.





XII



Хватит мертвым сирени златой,

Ангелочки ль ее пожалеют,

Были мы во когорте святой,

Всё еще наши тернии тлеют.



Расточатся благие огни,

Соцветут пятилистья в июне,

Так зардеются розы одни,

А горели и святые втуне.



Нет распятий иродских черней,

Та сирень холодит камелоты,

Всем и хватится наших огней,

Сколь не будет для гробов золоты.





XIII



Веселятся, Господь, скоморошьи ряды,

Но огнем возгорят червоцветные лиры,

И собили зачем псалмопевцев чреды,

Нечем боле теперь красить эти порфиры.



Василечки-цветы претеклись из корон

Вместе с кровию чад, разделивших мытарства,

Недоступно высок вседержительный трон,

Прозябают в крушне многоземные царства.



Век держали, Господь, нас за жалких шутов,

По успенью внесли в образные альбомы,

Хоть и немые мы вопияем с крестов,

И точатся по нам первозвонные бомы.





XIV



И бывает серебро в крови,

Сколь огоням червонным точиться,

Ко Христосу взалкаем: живи,

Мы и мертвые будем влачиться.



Вот приидем к Нему без венцов,

Червотечное сребро уроним,

Различит ли одесных певцов,

Хоть сочествует нас Иероним.



А терничным не цвести лучам –

И преминем иродские версты,

И тогда лишь Господним очам

Зримы станут кровавые персты.





XV



Мы к алтарю стези торили,

Христосу алча – огнь увидеть,

Любовь Его боготворили,

Страшились жалобой обидеть.



И кто пренес бы те мытарства,

Но чуден путь со перстью ровный,

Во стенах Божиего царства

Горит венец Христа всекровный.



Так что ж горчей полыни хлебы

И свечи кровью обвиются,

Жива любовь, а мертвы небы,

И гвозди нам одне куются.





XVI



Преточатся волошки в лугах,

Исцветут золотые рамоны,

И тогда о мирских четвергах

Станут бить кровеимные звоны.



Веротерпцев искать со огнем,

А и мы мировольно горели,

С полевой ли дороги свернем,

Не обминуть сие акварели.



Эти блеклые краски легки,

Полыхать им на вербной аллее,

Мы ж Христосу несли васильки –

Звонов цветик любой тяжелее.





XVII



Ах, недолго цветут и лазурь-васильки,

Травень пестует их, а рамонки сминают,

Как уроним, Господь, из десниц туески –

И приидем к Тебе, аще нас вспоминают.



Собирали мы в них те цветочки весной,

Отреченно плели рукоделья неловки,

Ароматы вились золотой пеленой,

Долу ныне легко их клонятся головки.



А и сами, Господь, тяжело премолчим,

Яко бельная цветь, наши головы ницы,

Слили кровь и одно пурпурою точим,

И хоругви плетут из нея кружевницы.





XVIII



Будет лето Господнее тлеть,

Расточаться во благости дольной,

И не станем тогда мы жалеть

О Кресте ли, о розе юдольной.



Соберем луговые дары

И в красе цветяных одеяний

Изъявимся гурмой на пиры –

Веселити их чернью даяний.



Ах, не жалко июльских светил,

Только б видел Христос оглашенных,

Только б рек Он, что мертвых простил

И не вспомнит грехов совершенных.





XIX



Горят в коронах полевые

Цветы меж сорной озелени,

Инаких нет, а мы живые,

Студим кровавые колени.



Куда влачимся, там и север,

С колен восстанем – обернемся,

Найдет коса на белый клевер,

Тогда чернить его вернемся.



И будут ангелы неловки,

Исцветность палую сминая,

И те зардевшие головки

Превиждят: всяка именная.





XX



Со левкоев цветущих венки

Заплетем и приидем к чертогам,

Опознают ли нас ангелки –

Исполать вифлеемским дорогам.



Будет ясное лето гореть,

В белом клевере тлеть-расточаться,

И очнемся еще усмотреть,

Где на царствие Божье венчаться.



Мертвым нечего даже снести,

Им и звезды тлетворнее свечек,

Ах, Господь, мы и будем тлести

Хоть во льду херувимских сердечек.